Пролог.
    
     Я потянулся, взъерошил шерсть, и уселся поудобнее в моём любимом кресле. Оглядел своё ставшее за последние годы дряхлым тело. Ничего необычного, — те же чёрные лапы, длинный рыжий хвост, и рыжая шерсть...
     Сунув лапу назад, я поправил свою любимую синюю жилетку, край которой завернулся и давил в спину. Жилетка уже давно была мне мала, но я упёрто продолжал носить её, не обращая внимания на недовольство Эмерлины. Жилетка была совсем поношенной, затёртая до дыр, и выцветшая после множества стирок — но я нежно любил свою старую жилетку, и носил её по нескольку дней, не снимая. Слишком многое мы с ней пережили...
    
     В моём замке, вырубленном в стволе огромного дерева, царил бардак и хаос. Теперь в своём доме я был всего лишь наблюдателем: — всю власть в нем захватили мои внуки, и внуки моих лучших друзей. Их было по меньшей мере пятеро, хотя Кира и Фира говорили мне, что должно быть шесть. Как эти две лисицы-близняшки умудрялись сохранять свои потрясающие фигурки после нескольких родов — для меня оставалось загадкой. Возможно благодаря Клитусу и его зелью? Они ведь даже не знают, как беспокоилась их мамаша об их безопасности, здоровье, и главное — неприкосновенности. Лисицы были очень добры ко мне, хорошо зная, в каких я отношениях с их матерью, и какой пост занимаю в клане. По идее они обязаны были подчиняться мне, — но я никогда не пользовался этим правом, — и не только потому, что каждая из них втрое сильнее, быстрее и ловчее меня, — просто мне никогда не нравилось управлять своими сородичами. К тому же они никогда мне не отказывали, если я о чём-то их просил. Именно просил, а не приказывал. Хорошая получилась пара... Характером больше в мамашу, но доброта с преданностью явно перешли от отца. Да и дети у них были такими же здоровыми, храбрыми и выносливыми, как они сами. Да, пока на них оглядываются на улице, — ведь выглядят они не так, как другие животные. Они уже были настоящими животными, которые могут брать силу от земли, использовать её, и вовремя отвергать свои природные инстинкты. Я то сам почти человек, просто завёрнут в лисье обличье, — но стараюсь об этом не думать. От мысли, что я человек, мне становиться противно... я лис! Лис Ренар!
    
     Кто-то из внуков взвизгнул, и, вздрогнув, я обернулся на звук. Один из щенков потирал голову и сердито бормотал себе что-то под нос, а рядом с ним валялся металлический полукруг с маленькими, острыми шипами внутри...
    Я думал что Флёр уничтожит его, постарается поскорее избавиться от него, выбросит, утопит, — всё что угодно, — но она повесила его остатки на самом видном месте у себя дома.
    То есть мы делили с ней мой дом, просто нам с Эмерлиной было скучно жить здесь одним, а комнат было двадцать шесть штук. Вот и поселились мама двоих близняшек вместе со своим мужем у нас в замке, и я был не против этого. Обломки ошейника висели над камином, и я так и сказал ей: «Когда-нибудь они рухнут кому-нибудь на голову». Странно, — но мои предсказания чаще всего сбываются...
     Лисёнок не стал плакать и жаловаться. Вместо этого он с лисьим любопытством принялся разглядывать железку. Потрогал пальцем один из шипов, — и на кончике пушистого пальца появилась капелька крови. Удивленно фыркнув, лисенок осторожно взял металлический полукруг, и, подбежав ко мне, вместе с куском ошейника запрыгнул ко мне на колени:
     — Деда Ренар! Что это?
    Я взял тяжелый обломок металла, и принялся крутить его в лапах. На внутренней стороне полукруга оставалось три шипа. Когда он был целым, их было семь...
     — Хочешь узнать об этом? Это долгая история, малыш... но ты уже достаточно большой чтобы услышать её...
    Лисёнок с нескрываемым любопытством смотрел на меня. Ему было всего двенадцать; он был самым младшим, самым непоседливым, — и хотел знать всё.
     — Расскажи, деда!
     — Хорошо. Но расскажу я тебе не только то, что видел сам. Я расскажу тебе и о том, что видели мои друзья... и о том, откуда взялась эта железяка. Потому что когда-то, очень давно, она принесла очень много боли и страданий одной лисице...
    
    
    Глава первая.
    Тайна королевского подвала.
    
     — ...а я говорю — возьми с собой команду! Одной тебе не справиться! Ты не смо-... эй! Стой!! Да... да погоди же ты!
    Не в состоянии больше это терпеть, я развернулась и пошла прочь, твёрдо зная, что у меня всё получиться.
     — Я с тобой разговариваю, между прочим! — Отец бросился за мной вдогонку. — Это ведь очень опасно... ну неужели ты сама не понимаешь?! Послушай меня... я не хочу снова за тебя волноваться, не хочу снова вытаскивать тебя из-...
    Я развернулась, и мой папа наткнулся на меня.
     — А я хочу доказать ему, что я смогла пережить всё это. Если я снова приду с командой, то всё что случилось год назад, может повториться. Я больше не хочу нести за кого-то ответственность!
     — Доченька, ничего не произойдёт! Пожалуйста, ты ведь едва оклемалась после всего этого! Удивительно, что ты вообще осталась жива!
     — Ты во мне сомневаешься?
    Отец опустил взгляд.
     — Не сомневайся во мне, папа. Я выкраду эту жемчужину, и мне не нужна ни помощь, ни прикрытие. Я всё сделаю одна. — Я наклонилась, и обняла своего отца.
     — С тех пор ты всё время одна...
     — Да. Теперь я сама по себе...
    Я снова развернулась, и быстро пошла к выходу. Два арбалета с комплектами стрел оттягивали лапы, каблуки вязли в глине. Новый костюм, который я купила за полцены у одной эльфийки, оставлял неприятное ощущение. В нём явно было маловато материала. Длинные перчатки до середины предплечья создавали ощущение защищенности и комфорта. Кожаный, с металлическими вставками, топ плотно облегал грудь и плечи. Открытый живот не вызывал неудобства — скорее наоборот. С коротенькой юбкой возникли небольшие проблемы. Её пришлось надеть совсем низко, — немного неудобно, но все же лучше чем демонстрировать всему миру прелести лисы-самки, и фасон ее нижнего белья! Можно было только позавидовать самцам — некоторые из них вовсе не носили одежды, пряча гениталии в густой шерсти...
     Но самые большие неудобства причиняли сапоги. Высокие, с расширяющимися к верху длинными голенищами. С лисьими лапами в них было очень нелегко ходить. Сделанная под человеческую ступню обувь не подходила лисам, но я пересилила себя, и все же надела их, надеясь на то, что вскоре моя ступня как-нибудь обомнётся...
     Я поправила металлическое кольцо на шее, и ещё раз проверила оба арбалета. Оружие было новым, блестящим, и отлично настроенным. Кузнецы клана сделали их специально для меня, под мою лапу. Главная прелесть этих механизмов заключалась в том, что они крепились прямо на лапы, и при необходимости могли разложиться очень быстро: — достаточно было просто резко крутануть кисть вправо для правой лапы, и влево для левой. Стрелять такие арбалеты могли очень быстро, но не слишком далеко. Но меня они вполне устраивали...
     — Флёр! — донесся до моих ушей голос отца, когда я уже подошла к проходу в защитном валу.
    Я обернулась.
     — Возвращайся... сама... но если что... знай, — я приду к тебе на выручку.
    Я улыбнулась, и помахала ему лапой.
    Ночь. Никто не мешал мне покинуть территорию клана, хотя больше полугода меня из него не выпускали...
    С дерева на меня смотрели два изумрудно-зелёных лисьих глаза. Я помахала им, — и ветвь дерева качнулась в ответ...
    
    ***
    
     ...Если лапы долго держать связанными — они затекут...
    Этот новый для себя факт я обнаружил, когда осознал, что мои запястья уже ничто не удерживает. Волк подошел ко мне вплотную, и выдохнул мне в морду густой табачный дым. Я не выдержал, и закашлялся.
     — Ты должен мне... — произнёс волк. Из его пасти понесло ужасным смрадом.
     — Я ничего тебе не должен...
     — Однажды я спас твою шкуру. Теперь ты мне послужишь за это.
     — Я не буду работать на тебя.
     — Ты будешь. Я даже хорошо заплачу тебе за неё.
     — Какой у меня выбор?
     — Никакого.
     — Тогда одно условие. После того как работа будет выполнена, я уйду, и ты больше никогда не попросишь меня ни об одной услуге.
     — Договорились.
     — Говори, чего ты от меня хочешь...
    
    ***
    
    Удивительное выдалось утро. Я снова проснулся под городским мостом, в окружении грязи и сырости. Мелкая грязная речонка послужила мне умывальником и туалетом одновременно. Несмотря на то, что я был крупным феодалом, владел замком, и мне принадлежала огромная территория вокруг него, — в своём любимом городе я снова спал под мостом, словно какой-то нищий. Я снова не вернулся домой, к жене и детям. Я опять пытался что-то своровать, но меня постигла неудача. Немного болел помятый со вчерашнего дня бок, но это не ухудшало общего настроения. После того как я умылся и более-менее привёл свою шерсть в порядок, я с бодрым видом, серьгой в ухе и сумкой через плечо вышел на улицу.
     В царстве животных теперь правила сила. У кого есть оружие — тот и живёт лучше остальных. Раньше это были львы. Сейчас их вытеснили волки. Почти вся королевская гвардия состояла из волков, и её главарь Изенгрин диктовал условия королю. На улице царил разбой и хаос. Хорошо вооружённые и одетые в чёрные доспехи волки собирали дань с мелких уличных магазинчиков. Всех, кто пытался сопротивляться, чаще всего жестоко избивали. Мелкие продавцы бедствовали, — волки забесплатно забирали их лучший товар, не оставляя ничего добросовестным покупателям. К несчастью, я не относился к добросовестным. Я был вором. Но при таком раскладе дел на улице я ничего не мог своровать, — и поэтому я со спокойным и уверенным видом направился по улице, ведущей в сторону королевского замка и рынка. Мой новый трудовой день начинался. Если сегодня опять не удастся спереть что-нибудь на рынке, то придется снова наведаться в королевскую казну, хотя этого мне откровенно не хотелось делать...
     В последний раз, когда я туда проник, меня поймали и хотели повесить. Тогда меня спасла моя жена, вытащив буквально из петли, после чего я пообещал ей, что больше не буду воровать оттуда деньги. Но никакое честное слово не могло меня остановить; если у меня не останется выбора, мне придется снова туда залезть...
    Я шел мимо всевозможных ларьков и палаток, осматри...