Лил дождь. На пустых улицах неярко мерцали фонари. По серой, навевающей тоску улице шёл волк. Он шёл неровной поступью, пошатываясь, поминутно грозясь упасть мордой в лужу. Ему казалось было всё равно... Наплевать на дождь, на одиночество, на группы хулиганья, спрятавшихся под навесами... Наплевать, что-то занимало его сильнее чем холод и дождь. Глаза были уставлены в землю. В них читалась какая-то нереальная, неестественная тоска. Грусть так глодала его душу, что не оставляла ничего. Совсем. Он забыл где он живёт, где он жил, была ли у него семья, да и вообще был ли он кому-нибудь нужен... Да и не важно это было сейчас. Всё его внутренность заполнила эта невероятная тоска. Он продолжал идти, без цели, просто куда-то шёл... Шагал с отчаянной смелостью туда, в пустоту... Где нет никого. Где никто не потревожит, где не из-за кого будет грустить и не по кому тосковать... Где можно будет прожить в одиночестве оставшиеся годы. Удивительно, но внезапно он остановился. Волк посмотрел на право, куда маленьким закоулком сворачивала улица. Он повернулся на одной ноге, чуть не упав, и направился в закоулок. Здесь было темно и сухо... Небо закрывал тёмный навес, упирающийся в противоположную стену. Волк сел на коробки, поджав под себя ноги. Дрожащей лапой он достал из кармана лезвие, завёрнутое в бумажку. Он дрожал не от холода, нет. Его сильно трясло от волнения, накатившего волной и накрывшего волчью душу. Волнение смешивалось с не отступающей тоской. В этой смеси душа волка захлёбывалась, звала на помощь, просила, умоляла спасти её... И волк спасёт. Скоро. Очень скоро. Волк держал в дрожащей руке невесомое спасение, бумажка которого уже промокла. Дрожащими, не слушающимися руками волк развернул бумажку. Лезвие было новым и хвастливо сверкало своей гладкой поверхностью. Волк взял лезвие в одну руку. Душа всё продолжала кричать. Её крики отдавались звоном в мокрых, холодных ушах волка. Он закрыл глаза и судорожно вздохнул. Вот сейчас... Скоро уже будет спасение. Тоска всё сильнее сжимала свои объятия вокруг души волка, захлёбывавшейся волнением, которое сейчас всё таки перебивало эту тоску, и было сильнее... Волк откинул голову назад. Перед его глазами пролетела вся его жизнь... Вот он маленьким волчонком играл в траве с братиком, а вот он уже идёт в школу... Первый поцелуй, первая любовь... Первая боль... Вспомнилось всё, что затерялось в глубине его памяти. Волк открыл глаза. Странно, он читал об этом только в книгах и никогда не мог представить, как это когда жизнь пролетает в один миг. Он опять вздохнул и поднёс лезвие к запястью. Волк слышал как стучит в ушах кровь, как сильно бьётся о рёбра сердце, как стонет и кричит душа. Как волнение снова и снова накатывает волной, как тоска всё сильнее душит... Лезвие кровожадно блеснуло. Волк вздохнул и... резко провёл по запястью... Боль, как оказалось не самое страшное... Да, было больно, но потом боль ушла, забитая другими чувствами... Волк почувствовал как из него выходит кровь, унося с собой капли жизни... Взгляд зверя туманился, в ушах сильнее звенело... Волнение отступило и только сейчас он понял, как незначительна была тоска. Тогда, ещё при жизни она казалась ему самым страшным в его жизни, самым болезненным. Казалась безнадёжной, а сейчас... Сейчас ему кажется, что это пустяк, что она не стоила его жизни... Тогда ещё при жизни... Волк ухмыльнулся, как это странно звучит... При жизни... Кровь всё стекала и стекала и казалось ей не будет конца, не будет конца жизни и он так и останется вечно лежать с затуманенным взглядом, звоном в ушах и странными мыслями умирающего зверя, но ещё не умершего... Когда его мысли окончательно заволокла дымка, волк почувствовал облегчение... Как это оказывается приятно умирать... Да, в последнее мгновение жизни он был счастлив, по-настоящему счастлив... Теперь ему не тревожили мирские заботы, его не мучила совесть, его не терзали мысли о прошлых ошибках... Теперь он счастлив...
    А на утро найдут труп... сообщат в полицию о том, что найдено тело... Найдено тело с счастливой улыбкой...
    так умирают волки...